В минувшую субботу, 12 августа, многие сызранцы отметили День Военно-воздушных сил. В нашем городе, где есть высшее авиационное училище летчиков, таких людей немало. В их рядах и герой этого материала Николай Захаров.
— Нас, детей, в семье было трое. Сестры выбрали мирные профессии. Старшая стала врачом, средняя — экономистом. А я с шестого класса мечтал о небе. Поэтому после школы поступил в СВВАУЛ. Родители не были от этого в восторге. Но и не препятствовали, — рассказывает Николай Георгиевич.
С чего же началась его мечта? Собеседник мой улыбается. Говорит, дело было так. Мальчишкой увидел пролетающий над головой самолет и вдруг задался вопросом: интересно, как удерживается в небе эта стальная птица? За счет чего? Дальше — больше. Любопытство привело в Школу юных космонавтов. С удовольствием учился в ней положенные два года. А когда окончил ШЮК с отличием, понял, что время мечтаний плавно перетекло в необходимость принять решение относительно будущей профессии. Поскольку сомнений на этот счет уже не возникало, выбор был сделан сразу. И навсегда.
…Будущих выпускников СВВАУЛ готовили по ускоренному курсу. Тому имелась причина — Афганистан.
— Помню, как мы прибыли в Кандагар. Базировались в его международном аэропорту. Пейзаж открывался непривычный: с одной стороны — гора, с другой — пустыня. Жара 50 градусов. Трудно дышать. Такие сложились первые впечатления. Но они, конечно, были не главными, — говорит Николай.
Аэропорт бурлил. Одни борта заходили на посадку. Другие взлетали. В сторону той самой горы вертолеты курс не брали. Оттуда почти непрерывно шло огневое воздействие противника. Для новоприбывших летчиков, среди которых находился и Захаров, контраст получился резким: из мирной жизни — сразу в войну.
— Но мы были молоды. И знали, на что шли. Поэтому очень скоро привыкли к такой обстановке, — замечает мой собеседник.
Почему память так избирательна? То, что происходило вчера, порой забываешь. А вот впечатления 40-летней давности помнишь необыкновенно четко.
— Знаете, до сих пор перед глазами, как мы охраняли кандагарский аэропорт. В одно из таких дежурств наш экипаж сделал взлет после полуночи. Черное небо, звезды до горизонта… Красота? Да. Только она опасная. Именно в такую пору от пакистанской границы шли караваны с оружием. Один из них мы в ту ночь и обнаружили, — рассказывает Николай.
Противник это понял. Машины погасили фары, затаились. Тогда летчики выполнили обманный вираж. Проще говоря, сделали вид, что уходят. Колонна возобновила движение. И была уничтожена нашим экипажем точным поражением с высоты тысячи метров.
Вспоминая это, Захаров немного меняется в лице. Понимаю, что сейчас он мысленно снова на той войне. Заново переживает отдельные ее моменты. Вот Николай встречает Игоря Мясникова, с которым когда-то учился в Школе юных космонавтов. Оба рады. Так здорово, когда рядом земляк! Другой эпизод. Вертолет МИ-24, где находится Игорь, весь изрешечен пулями. Машина загорается и пылает.
Потом наступает крайний день службы. Позади 246 боевых вылетов. На груди — орден Красной Звезды. Завтра домой. Вдруг в голове: а если сегодня погибну? Обидно… Но эта мысль как пришла, так и ушла. Плотно закрыв за собой дверь.
А затем был Чернобыль. Захаров находился там два месяца. Поврежденный четвертый энергоблок на атомном реакторе уже был закрыт саркофагом. Но требовалось регулярно проверять, как он дышит, замерять уровень радиации. Этим и занимались специалисты, которых поднимали в воздух вертолетчики. Со скоростью 50 км в час машины медленно кружились над реактором…
— Очень прошу написать о военном периоде моей жизни скромно и без пафоса. Чтобы люди не подумали: вот, мол, какой герой выискался. Таких, как я, знаете сколько? Особенно в Сызрани? Вот то-то и оно. Поэтому, пожалуйста, коротко и по делу. Мол, человек просто выполнял свой долг, — говорит Николай.
Коротко и по делу: а еще на счету Захарова 200 прыжков с парашютом. Один из них чуть не стал для него последним, когда жизни оставалось 40 секунд. Но все обошлось. Может, потому, что он, как обычно, верил в себя и небо?
