В этом году Петру Михайловичу Юрасову исполнилось 75 лет. Более 20 из них он был прокурором. Много интересного и поучительного произошло в его жизни за минувшие годы. Есть что рассказать. Послушаем?

— Я из многодетной семьи, — начал мой собеседник. — С самых ранних лет был приучен к сельскому труду. Ездил с отцом на сенокос, помогал ему. А потом стал и самостоятельно косить. Еще я очень любил порядок. Дома у меня был свой уголок, где находились книги, учебники, тетради. Никто из домашних их не касался. Знали: там ничего нарушать нельзя.

В старших классах школы, где учился Юрасов, был факультатив по машинописи. Занимались на нем девочки. В те годы профессия секретаря-машинистки выглядела очень заманчиво. Казалось, что тут трудного? Сиди себе в теплом кабинете, отвечай на телефонные звонки да стучи наманикюренными пальчиками по клавишам — чудо, а не работа. Вот девчонки и стремились заранее подготовиться к ней.

— А мне машинопись просто была интересна. Я ходил на эти занятия вроде как дурачась. На самом деле хотелось научиться печатать быстро, профессионально. Чувствовал, что это может пригодиться, — вспоминает Пётр Михайлович.

И ведь как в воду смотрел! Когда его призвали в армию, служил в ракетных войсках стратегического назначения. На неожиданный вопрос командира к бойцам о том, кто умеет печатать на машинке, ответить утвердительно смог только Юрасов. Так он оказался в секретной части, которую потом и возглавил.

— У меня там был идеальный порядок. Иначе нельзя. За утрату даже одного листочка документа с грифом «совершенно секретно» наступала уголовная ответственность. Вот я и старался. К концу службы командир полка наградил меня грамотой. Также я был занесен в Книгу почета части. Это было очень радостно, — говорит Пётр Михайлович.

Видя отношение Юрасова к делу, его просили остаться на сверхсрочную. Парень отказался. Тогда ему посоветовали учиться на юриста. Мол, несмотря на молодость, ты человек очень серьезный, обстоятельный, вдумчивый. Из таких людей получаются замечательные специалисты в области юриспруденции.

 У моего героя в планах значился другой институт — физкультуры. Со спортом Пётр дружил давно и, имея первый разряд, намеревался после окончания вуза работать тренером. Однако подвело зрение (с шестого класса носил очки). В приеме Юрасову было отказано. Рассудив, что это судьба, он решил последовать совету старших товарищей и стал студентом-заочником столичного юридического института. Трудился слесарем и учился. Причем неплохо. В дипломе у него были только две четверки. Все остальные оценки — отличные.

— И вот возвращаюсь я из Москвы и думаю: а чего тянуть? Доехал до Куйбышева, пошел в областную прокуратуру. Так и так, говорю, я хочу у вас работать.

Интересный факт: где бы потом ни трудился Пётр Михайлович (например, в Исаклинском районе, г. Похвистнево), он везде сотрудничал с местными газетами. Печатал статьи о работе прокуратуры на машинке и относил их в редакции. Такие материалы были всегда востребованы. Они нравились читателям. Да и сам автор считал их неплохими. Но главное — полезными для людей.

В 1989 году Юрасов стал прокурором Сызрани. Это было еще советское время. А потом оно стало совсем другим, переломным. Развалился Союз. Постоянно менялось законодательство. Росла преступность. Если раньше в городе происходило 10-12 убийств в год, то в 90-е их стало до 50. Это не считая умышленно нанесенных тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевших.

— Дел у нас все прибавлялось, а зарплата задерживалась месяцами. Некоторые наши сотрудники покинули прокуратуру. Словом, тяжелый был период. Но мы держались, — говорит Пётр Михайлович.

Спустя 10 лет он ушел на пенсию. Занимался адвокатской практикой, преподавал в институте. Два созыва избирался депутатом Думы г. о. Сызрань. Имеет немало наград. В том числе знаки: нагрудный — «Почетный работник прокуратуры РФ», почетный (Самарской Губернской Думы) — «За заслуги в законотворчестве».

— Сказать, что меня сейчас нигде не видно, нельзя. Я вхожу в городской Совет ветеранов. Есть общественные заботы. Но, знаете, часто вижу сон, как будто я в форме прокурора. И словно иду куда-то, кого-то учу. Или меня куда-то назначают. И я как прежде работаю, работаю, работаю, — заключил разговор мой собеседник.